– А Ариэля ты любишь?

– Замолчи, Шарад! – с испугом воскликнула Лолита. Кровь отхлынула от ее щек, брови нахмурились. – Об этом нельзя даже думать!

– Почему? – не унимался Шарад.

– Может ли дорожная пыль, которую все попирают ногами, мечтать о солнце в небе?

– Солнце освещает и цветок лотоса и пыль на дороге, – важно ответил Шарад и плутовато прищурился. – Ариэль совсем не солнце, он простой человек, как и я. Только я не умею летать, а его научили.

Пришел Низмат. Шарад незаметно ускользнул с веранды и побежал в лес. Как ищейка, он кружил по зарослям бамбука, пока не нашел Ариэля, в задумчивости лежащего под деревом.

– Я хочу тебе что-то сказать, дада! – И, опустившись возле Ариэля на колени, Шарад рассказал ему о разговоре с Лолитой.

Дандарат научил Ариэля скрывать свои чувства, но все же Шарад заметил, что его рассказ взволновал друга.

– Теперь идем завтракать, дада. Низмат уже пришел с работы.

– Идем, Шарад! – И Ариэль ласково потрепал мальчика по волосам.

Они направились к хижине.

– Старик работает, и Лолита работает, а я валяюсь на траве, – сказал Ариэль Шараду. – Но что с ним поделаешь? Сколько раз я предлагал ему свою помощь, Низмат об этом и слушать не хочет.

Старик встретил Ариэля, как всегда, радостно и почтительно. Теперь Низмат только и мечтал о свадьбе своей внучки. Как он ни беден, а свадьбу надо сделать не хуже, чем у людей. Чтобы были свадебные флейты, песенные причитания в ладе байрави и балдахин на дворе из бамбуковых шестов, увитых гирляндами цветов. Вместо канделябров можно достать побольше светилен. Хорошо бы пригласить духовой оркестр, но это дорого стоит. Гирлянд наделают Лолита и Шарад. И следует поскорее назначить день свадьбы.

– Может быть, отложим до праздника пуджи? – сказал Ариэль.

– Зачем откладывать до осени? – возразил Низмат. – Чем скорее, тем лучше. С Тарой ты еще не говорил, господин?

– Нет… Завтра поговорю, – ответил Ариэль. Он был очень рассеян, почти ничего не ел, зато часто поглядывал на Лолиту, но ее взгляд был упорно прикован к полу.

После завтрака Ариэль вновь ушел в лес. В своих прогулках он все дальше отдалялся от хижины.

Однажды он вышел из лесу и вдруг остановился как вкопанный, пораженный неожиданным зрелищем. Перед ним ослепительно сверкала поверхность большого квадратного озера в рамке из белого камня. На противоположной стороне возвышались белые замки, огромные, как горы, изукрашенные, как чеканные золотые вещи, и легкие, как кружево. Один замок погружался белой стеной в воды пруда и отражался в них со всеми галереями дивной резной работы, легкими башенками, высокими и низкими, не одинаковой высоты и разного вида, напоминавшими фантастические цветы, с балконами, лоджиями и причудливыми крышами.

В центре здания величественный свод тянулся к маленькой, тоненькой, резной колоколенке с удлиненным круглым куполом. Сооружение сверху донизу было покрыто резьбой, арабесками, живым движением прихотливых линий. Все это было похоже на странную фантазию сна.

Когда Ариэль рассказал Низмату о своей находке, тот удивился:

– Вот куда ты зашел, господин! Это дворцы нашего раджи Раджкумара.

С тех пор волшебный вид дворцов притягивал Ариэля, как магнит. Красота архитектуры впервые открылась перед его глазами и глубоко запала в душу.

Он нередко пробирался к заповедным дворцам и сквозь заросли любовался ими, как живыми существами. Иногда до него доносились мягкий звон гонга, голоса людей. Таинственный и запретный для него мир!..

И на этот раз, взволнованный обуревавшими его мыслями, он бессознательно шел к замкам, отстраняя руками ветви, не слыша разноголосого пения и щебетания птиц и переклички визгливых обезьян.

«Неужели она любит меня? Не Ишвара, а меня?» – думал Ариэль, и его сердце сладко сжималось, а дыхание перехватывало.

Остаться с этими милыми простодушными людьми, жениться на Лолите, обрабатывать землю… Но сможет ли «дорожная пыль» подняться до солнца? А почему бы ей и не подняться силой любви?.. Ишвар будет несчастен. Но он несчастен и так. Тара не соглашалась на его брак с Лолилой, быть может, не согласится и теперь, несмотря на уговоры Ариэля. Слепые недоверчивы. Проклятый дар! Несчастье быть не таким, как все!.. Может быть, ему и удастся убедить Лолиту. А Пирс? Пирс, который не успокоится до тех пор, пока не посадит его на цепь. Этот Пирс, словно зловещая тень, омрачает свет его жизни… Нет, не ему, Ариэлю, обреченному на вечное изгнание, мечтать о личном счастье. Уйти… оставить Лолиту… Щебетание птиц казалось ему бренчанием запястий на смуглых руках и ногах Лолиты, солнечные блики – сверканием ее глаз, ароматное дуновение – ее дыханием… Лолита словно растворилась во всей природе, окружала, обволакивала, обнимала его, как воздух. У него кружилась голова…

Глава шестнадцатая. Опять в неволе

Незаметно для себя Ариэль свернул в сторону, вышел к берегу озера и пошел по дороге к замкам, не замечая на этот раз их ослепительного великолепия.

Истерический женский крик вывел его из задумчивости.

Ариэль остановился и оглянулся.

Слева от него тянулась низкая каменная ограда, отделявшая сад раджи от дороги. Полуголый темнокожий человек мел дорогу. За оградой в саду виднелся колодец. Возле колодца стояла женщина из «правоверных» в зеленом шелковом сари. Она с ужасом наклонялась над колодцем, рвала на себе всклокоченные волосы и неистово кричала:

– Мой сын! Мой сын! Спасите! Он упал в колодец!

Метельщик бросил метлу, перескочил через забор и побежал к колодцу, чтобы вытащить упавшего.

Но женщина, увидав метельщика, бросилась навстречу, как разъяренная львица, широко раскинув руки.

– Не смей! – закричала она. – Не подходи! Твое дыхание оскверняет!

– Но ты звала на помощь, – возразил растерявшийся метельщик и остановился.

– Пусть лучше мой сын захлебнется, умрет, чем будет осквернен твоим прикосновением! – фанатично воскликнула она.

Полуголый мужчина, парий, принадлежавший к роду наследственных метельщиков, опустив голову, как побитая собака, поплелся к забору, перескочил его и вновь взялся за метлу, нервно подергивая головой.

А женщина снова закричала:

– Спасите! Спасите!

От замка бежали слуги. Но все они тоже были парии. Видя, как встретила женщина метельщика, слуги останавливались на установленном обычаем расстоянии, не зная, что делать. Некоторые из них побежали обратно к замку, быть может догадавшись позвать на помощь кого-нибудь из высшей расы.

Женщина охрипла, перестала кричать. Теперь она с немым ужасом смотрела в колодец. Настало жуткое молчание.

И вдруг Ариэль услышал заглушенный детский жалобный плач, похожий на блеяние козленка.

Забыв обо всем, он рванулся вверх, описал дугу от дороги к колодцу и, замедлив полет, начал опускаться в него. Зрители вскрикнули и окаменели, мать ребенка упала на землю возле колодца.

Ариэля охватила прохлада. Колодец был глубокий. После яркого солнца Ариэль ничего не видел. Но скоро на дне заблестела вода и в ней черное пятнышко. Ребенок, наверное, барахтался: от черной точки расходились блестящие круги. Что-то задело Ариэля за руку. Это была веревка.

Опустившись на дно, Ариэль увидел, что к веревке привязано ведро. Оно плавало боком и уже наполовину наполнилось водою, а в ведре – мальчик лет трех-четырех. При каждом движении ведро наполнялось все больше. Еще минута – и ребенок потонул бы.

Ариэль схватил ребенка и начал медленно подниматься. Вода стекала с ребенка и струями падала вниз. На каменных позеленевших стенах колодца виднелись крупные капли влаги.

Яркий свет и тепло охватили голову и плечи Ариэля. Он зажмурился, потом, прищурившись, приоткрыл глаза, чтобы наметить место, куда положить спасенного ребенка, снова закрыл глаза, перемахнул через край колодца и подлетел к женщине. Кто-то вырвал младенца из его рук. В то же время он почувствовал, как несколько рук схватило его.